Я видел десятки городов, где именно церковные территории, церковные дворы и сады (открытые для всех, между прочим) - это единственные по-настоящему ухоженные и прекрасные места в океане совка и постсовка.
Там, где есть церковь, - там всегда цветники, скамейки, всякие милые туи и прочие кустарники-деревца, иногда даже фонтаны, а то и маленькие пруды, торговля разными полезными вещами вроде кваса, хорошего хлеба и меда, и очень часто детская площадка, а то даже и смотровая площадка, и книжная лавка, и непременно, извините, сортир.
Но есть кое-что, чего нет в этих церковных садах.
Там нет пьяной гопоты с семками, бухлом и музоном, как это бывает в обычных скверах.
Там нет засилья подростков, нет чувства опасности, нет ни мусора, ни бардака.
Поэтому церковь, милые мои, - если, конечно, вывести за скобки все то, зачем туда ходят по сути дела, - это и есть самый лучший сквер из всех возможных.
Там, где есть церковь, - там всегда цветники, скамейки, всякие милые туи и прочие кустарники-деревца, иногда даже фонтаны, а то и маленькие пруды, торговля разными полезными вещами вроде кваса, хорошего хлеба и меда, и очень часто детская площадка, а то даже и смотровая площадка, и книжная лавка, и непременно, извините, сортир.
Но есть кое-что, чего нет в этих церковных садах.
Там нет пьяной гопоты с семками, бухлом и музоном, как это бывает в обычных скверах.
Там нет засилья подростков, нет чувства опасности, нет ни мусора, ни бардака.
Поэтому церковь, милые мои, - если, конечно, вывести за скобки все то, зачем туда ходят по сути дела, - это и есть самый лучший сквер из всех возможных.
Journal information