Почему Пётр Великий лучше Ивана Грозного

Я не симпатизант Петра и полагаю его правителем принёсшим России изрядный вред, однако, не смотря ни на что, в отличие от Грозного, Пётр был, что называется, просвещённым деспотом, в то время как Грозный был кровавым тираном.

Пётр осуществлял свою деспотию предельно рационально, он был жесток, но рационально жесток. Пётр не ставил смерти на конвейер, на котором на одного виновного умирали десять невиновных, только ради нагнетания ужаса и удовлетворения кровавой паранойи и иррациональной ярости - каков именно и был Грозный и его правление после опричного тиранического помешательства. Пётр, в отличие от Грозного, не создал системы массовых репрессий и бессудных расправ. Расправы Петра носили точечный и холодно продуманный, рассчитанный и минимально необходимый для обеспечения абсолютизма Царя характер, прекращаясь сразу после достижения чётко поставленной политической цели. Расправы же Грозного имели массовый и не избирательный характер, охватывая целые социальные группы не по их вине, но только по самому факту происхождения, социального положения и места проживания, и осуществлялись непрерывно на всём протяжении опричного террора без какой-либо чёткой и рациональной государственной цели. У Петра ограниченные репрессии были исключительным инструментом точечного воздействия; у Грозного массовый террор был важным неотъемлемым элементом правления.

В частности, ярко различие Петра и Грозного видно на примере того как они убили своих сыновей. Пётр казнил сына по конкретным обвинениям и по холодному расчёту, по решению формального, но суда, во имя государственных интересов, как он их понимал. Иван убил своего сына в припадке ярости, вымещая на нём злобу и раздражение (кстати, о чём часто забывают, тогда же Грозный в том же припадке бешенства убил и своего внука, доведя побоями беременную жену сына до выкидыша, а потом и сына попытавшегося вступиться за жену). Как великолепно уловили эту разницу царей в своих известных картинах Ге и Репин!

Наконец, Пётр после себя оставил прочное, развитое, экономически процветающее государство, выигравшее все войны, которое простояло после его смерти почти 200 лет и погибло от болезней роста, на пике могущества и благополучия. В то время как Грозный оставил после себя государство проигравшее войну, истощённое экономически, раздавленное морально опричным беззаконием и террором, которое через 20 лет, т.е. мгновенно по историческим меркам, после его смерти, так и не оправившись, рухнуло в Великую Смуту, чуть было не похоронив под своими обломками Россию вообще.

И, кстати, то же, что сказано здесь о Грозном, можно в точности сказать и о его ученике (он сам Грозного учителем называл) Сталине; вот уж точно два ситха, учитель и ученик - и правление их, и катастрофические последствия для России были почти идентичны, как и мгновенная гибель после их смерти созданных ими госсистем, которые продержались вдвое меньше чем они сами прожили на свете.

П.С.
Очень интересное и верное сопоставление этих двух царей у Даниила Андреева:

"Иоанн IV, и Пётр... трудно найти контраст между ними более разительный, чем тот, что обнаруживается при сопоставлении обстоятельств смерти их сыновей, Ивана и Алексея. В одном случае - самоубийственный для династии и государства акт, совершенный существом, потерявшим человеческий облик и охваченным бессмысленным бешенством... В другом - холодно продуманное и беспощадно, вопреки собственному человеческому чувству, осуществленное мероприятие во имя государственной идеи, которой приносится в жертву собственная плоть и кровь...

Не менее любопытно, пожалуй, представить обоих царей не решающими государственные дела, не поражающими татар или шведов, а пирующими. Один - исподлобья озирающий сотрапезников и тут же совершающий что-нибудь безобразное; можно даже сказать монструозное: один раз - поражающий опального боярина посохом в грудь, в другой раз - откусывающий ухо у кого-нибудь из гостей, в третий - хохочущий до слез над князем, зашитым в медвежью шкуру и растерзываемым собаками, в четвертый - заставляющий какого-нибудь несчастного съесть уд собственного отца.

И - великий Государь через полтора столетия: гигант с мутным взором, но твердо стоящий на широко расставленных ногах, заставляющий, хохоча и хлопая по плечу бывшего боярина или, может быть, вчерашнего сапожника либо пирожника, а теперь сановника, выпить залпом кубок Большого Орла.

Истинно великий человек не может не быть великодушным. Грозный - огромен; но он лишен великодушия - и он не велик. Петр же был великодушен - необычным, каким-то великолепным великодушием. Как чудесно уловил это Пушкин:

То он с подданным мирится:
Виноватому вину
Отпуская, веселится;
Кружку пенит с ним одну.

Но самой выразительной параллелью будет, мне кажется, сопоставление обстоятельств смерти обоих царей. В первом случае - гниение заживо, метание в тоске и молитвах, отчаянные попытки смягчить Божество приказами о помиловании преступников, об отпирании всех темниц. В другом - безоглядная отдача себя порыву - спасти погибающих матросов - и собственная смерть как следствие этого героического поступка. Ясно, конечно, что и посмертье Петра не могло иметь ничего общего с посмертьем его далекого предшественника."